Клише, согласно которому установление Ордена Святого Иоанна в России (а 210-летие подписания соответствующего Манифеста от 29 ноября 1798 года и создания Великого Российского православного Приорства Указом от 28 декабря 1798 года мы как раз отметим в следущем году) объяснялось лишь романтической причудой Императора, -яркий пример поверхностного взгляда на историю.
Подлинный смысл события раскрывается лишь в свете религиозной, идеологической и государственной доктрин этой эпохи. Еще первые контакты России с Мальтой, когда Б. П. Шереметьев был с почестями принят Великим магистром де Переллоса, непосредственно после аудиенции у Римского Папы, развеявшей ожидания первосвященника о духовном подчинении русской Церкви Риму, с одной стороны, доказывали возможность контактов с католическим Западом на вне-конфессиональном уровне; с другой стороны, факт принятия православного боярина в самый аристократический рыцарский орден повышал авторитет русского дворянства на Западе, предвосхищая Павловскую идею всемирного объединения благородного сословия под белым крестом.
Учреждение же в России Сената и принятие Петром I титула Императора России (из западнических настроений не решившим, однако, принять первоначально предложенный Сенатом титул Импе-ратора Восточной Римской Империи), возвращало Россию к тому
пониманию роли “Вселенского Василевса” - преемника властителей Трои, Рима и Византии, земного наместника Христа,“Удерживающего”, по христианскому учению. Такое понимание значения Царской власти вполне восстановилось после монгольского ига к царствованию последних Рюриковичей,но вновь было разрушено и предано забвению после смуты , ввиду попрания всех возможных правовых норм и тради-ций избрания порфироносного Императора во время Земского Собора 1613 года (когда вчерашними тушинцами Собору был силой навязан сын тушинского же “Патриарха”) и, наконец, полутеократической папоцезаристской идеологией правления первых Романовых, которая , в итоге, привела к церковному расколу.
В Екатерининскую эпоху сближение с Мальтой происходило на фоне грандиозного “Греческого Проекта” князя Потемкина и графа Безбородко. Россия возвращалась к идее Третьего Рима, а на месте освобожденной Греции и поверженной Турции мыслилось возрождение Византии. Примечательно, что при этом Императорский Престол не предполагалось переносить в Константинополь (как и Священная Рим-ская Империя Германской нации отказалась со временем иметь сто-лицей Вечный Город, возвысив смысл “translatio imperium” до транс-цендентного уровня).
Модель мирового политического равновесия все больше прибли-жалась к идеалу “Римского Мира”, который воспринимался Екатери-ной как “Русский Мир”, а при Павле приобрел панъевропейскую окраску.
Между тем в XVIII веке Орден Св. Иоанна, объединявший отпрысков знатнейших родов всей Европы, рассматривался как последняя живая реликвия, хранилище лелеемой Западом славы крестовых походов - источника его гордости и памяти о героической роли защитника мирового христианства. Орден был олицетворением консервативной идеи, сословности и феодального духа, пережившего реформацию и стоявшего теперь перед мглой французской революции, идеи которой несли в грядущий век разрушение былого единства религиозного, государственного и нравственного начал.
Когда католическо-протестантская Европа тайно и явно поддер-живала мусульманскую Турцию в ее борьбе с Россией, которая одна боролась за освобождение христианских народов от исламского ига, слава паладинов окончательно перешла от Запада к Православному Востоку. Символическим актом “translatio gloria” явилась пере-дача в 1787 году присланной Екатерине II от магистра Рorана пальмовой ветви - символа славы и мира, а в данном случае “Римского Мира”.
Совершенное с необычайной торжественностью на глазах иностранных послов и Австрийского Императора - Кесаря Западной Римской Империи, это действо имело форму и смысл мистерии, что просмат-ривается и в словах Императрицы: “Я не могла лучше сделать, как вручить ее князю Потемкину-Таврическому, фельдмаршалу моих армий и предводителю моих морских сил на Черном море, оказавшему важные услуги не только своему отечеству, но и всему христианству. Он поставил ее на корабле, носящем мой собственный флаг”.
Россия показала, что ныне бесповоротно переняла славу Защит-ника Христианства, символически перешедшую новому паладину-
вождю русского христолюбивого воинства, и украсила ею свой флаг_ -Знамя Восточного Кесаря, претендовавшего отныне на роль Кесаря Вселенского: за “translatio gloria” просматривалось “translatio imperium” ...
Не было случайностью и то, что идея сближения с Мальтой (в известной степени символом католического мира) воплощалась одновременно с другой идеей (реабилитацией старообрядцев, их возвра-щением в Россию, с воссоединением в лоне Церкви староверов и ни-кониан в форме создаваемого единоверчества),впервые предложенной и реализуемой как новая церковная политика России тем же князем Потемкиным. Закономерно, что и много позже горячим защитником старообрядцев станет великий князь Александр Михайлович, который уже в ХХ веке возглавит за границей Российское Приорства Ордена.
Единоверчество получило развитие в царствование Павла Первого, который перенес в Россию и орден последних крестоносцев. Павел стремился к объединению (но не путем униатства, отвергнутым именно русской монархией еще в XV веке) восточных и западных христиан под скипетром единого Вселенского Василевса. Объединение под властью православного Великого Магистра католического и православного Великих Приорств Ордена Св. Иоанна было моделью, доказывавшей возможность такого мироустройства.
Ожидаемое падение под наполеоновским натиском Священной Римской Империи подтверждало правильность этого выбора, ибо открывало русскому монарху путь к принятию титула Вселенского Императора. В ходе переговоров с Курией предполагалось, что Римский Папа перенесет свой престол в новый город Святого Петра на берегах Невы. В этом случае Папа оказался бы в роли Патриарха при Императоре - это византийское соотношение духовных и светских властей подрывало бы саму основу папоцезаризма. Павел, казалось, хотел воплотить идею Данте Алигьери об универсальной Имперрии и об идеальном взаимоотношении духовных и светских властей. Лишь внезапная смерть Пия VI помешала этим планам.
Такая масштабная политика в отношении объединения церквей и императорской власти в противостоянии всемирной апостасии требовала укрепления православной Церкви в России, преодоления разрыва между Церковью и обществом, поддержания авторитета Церкви, во многом ослабленного петровской и послепетровской политикой государства в отношении Церкви (которая, впрочем, была объективной реакцией светских властей на теократические и папоцезаристские устремления Филарета и особенно Никона).
Обмирщанию общества было также противопоставлено единство духовного и светского начал в Ордене, утратившем в России чисто монашеский характер (которого он стремительно лишался уже в последние годы своего существования на Мальте). В лице православного Великого Приорства русское православие получало новую опору, возвращавшую идею Церкви Воинствующей.
Эта опора, новая и западная по форме и происхождению, должна была уравновешиваться преобразованиями, направленными к поддержанию духа древнего православия, к традиционализму и почвенничеству - чему и способствовало преодоление церковного раскола и покровительство староверам.
Лишь укрепленная на таких началах Церковь, по мнению Павла, могла сдержать натиск антихристианских сил, а впоследствии, может быть, и воспринять в свое лоно западных христиан, ибо, как считал Император, “Союз религий есть самая сильная преграда на пути распространяющегося вселенского зла”. Под этим злом понимался уже не только и не столько исламский мир, сколько разрушительные ил-люминатские идеи революции. Антимасонский характер установления Ордена в России очевиден, несмотря на участие в нем (как и в государственном аппарате и в церковной иерархии того, да и не только того времени) отдельных вольных каменщиков. Не следует смешивать Мальтийский Орден с открытой на острове Мальта в 1750 (а согласно доктору Папюсу в 1740) году Мальтийской Ложей, что также нелепо, как отождествлять, например, с Великой Датской Ложей всю Данию, с Прусской Пруссию, а с Русской, основанной в 1731 году, -Российскую Империю.
Павел I, знавший масонство изнутри, разбирался в тонкостях его течений. Не помышляя о тотальных репрессиях против масонов, многие из которых лишь отдавали дань моде, Павел ограничился удалением от двора влиятельнейших из них - Репнина, Лопухина и прочих, вновь выслал и взял под надзор Новикова. Но отношение Императора к агрессивному иллюминатскому течению школы Вейсгаупта, отождествляемому им с мировым злом, было непримиримым.
Собрав в дни коронации в Москве через профессора Маттеи руководителей масонских лож, Павел повелел им прекратить в России свою деятельность. 3акрывая ложи, он предусмотрительно позаботился о создании им альтернативы, способной уже на позитивных христианских началах заполнить вакуум в общественной жизни. Находя, что в “романтический век” ложи привлекали часть аристократии более внешней, ритуальной стороной, чем масонским учением (что обусловило большую популярность “тамплиерской” немецкой системы Хунда с ее пышными “рыцарскими ритуалами” в сравнении с английской системой, вопреки усилиям Елагина и Новикова), Павел надеялся, что учреждение рыцарского ордена, отвечающего романтическим запросам века, но несущего противоположенные масонству идеи, способно не только обеспечить естественный отток из лож, но и объединить дворянство на новой духовной основе.
Идеи рыцарства Павел полагал едиными с назначением дворянства, призванного обеспечить “целость Державы Нашей, расширение пределов Империи и низложение многих и сильньrх супостатов Отече-ства”. Недвусмысленно говорит об этом и само название Манифеста “О установлении в В ПОЛЬЗУ РОССИЙСКОГО ДВОРЯНСТВА ордена Святого Иоанна Иерусалимского”.
Сплочение на основе христианской веры мирового дворянства, в авангарде которого мыслилось русское дворянство во главе с русским православным Вселенским Императором - Великим магистром, сохраняло бы, по идее Павла, незыблемость Христианского мира и Богоустановленной власти. Но вызов русского царя мировому злу стоил ему жизни, и его замыслы не успели сбьггься.
В то же время идеи русского рыцарства пустили глубокие корни и повлияли на умонастроения и самих кавалеров (среди которых были Александр 1, Николай 1, Суворов, Кутузов, Багратион, Мило-радович, Державин, Платов, Кутайсов), и их потомков.
Впоследствии они отразились на создании Священного Союза Алек-сандра 1. В организации “Священной Дружины” в Санкт-Петербурге и Российского Имперского Союза-Ордена в эмиграции_ везде был положен тот же принцип военно-монашеской корпорации “избранных слуг” православного Царя, сплотившихся во имя защиты Веры и Отечества от грядущего Антихриста. Он же проглядывается и в опричнине Иоанна IV, и в былинном цикле о богатырях при Дворе Владимира Святого - своеобразного русского аналога “Круглого Стола” короля Артура.
А что же стало с самим Российским православным Великим Приорством? Большинство остававшихся до 1917 года в России наследственных командорств Великого Приорства после переворота оказались в Париже, где их командорами и рыцарями по праву дворянства под руководством Великого Князя Александра Михайловича в 1928 году была создана Ассоциация Наследственных Командоров , впоследствии преобразованная последними из ее членов в Русское Великое Приорство Христа Спасителя, пользовавшееся впоследствии протекцией Великого Князя Андрея Владимировича, князей Андрея Александровича и Василия Александровича Романовых.
Штаб-квартира Приорства, членами которого были лишь дворяне-эмигранты из России, чьи предки были рыцарями Ордена во времена Павла, находилась в Париже, а затем в Риме. В 1997 году на его основе было создано независимое Командорство во имя Св. Андрея Первозванного Ордена Св. Иоанна под руководством барона Тора Кристофера Фон Радена, родственника Шведской королевской фамилии, чьи предки были русскими подданными и командорами наследственных командорств Великого Российского Приорства. Штаб-квартира Командорства находится в Швеции, но его деятельность охватывает также Англию, Норвегию и другие страны. А в 1998 году- в год 200-летия установления Ордена в России - его новыми рьщарями и дамами стали члены дворянских собраний в России и на Украине, где сейчас действуют национальные Командорства Св. Федора Ушакова и Св. Равноапостольного Князя Владимира